Проблемы работы с материалами для подготовки канонизации новомучеников и исповедников Донской митрополии

Нередко приходится слышать в последнее время, что почитания новомучеников в народе не возникло, «их вспоминают только в памятные даты, — говорит член Синодальной комиссии по канонизации святых протоиерей Г. Митрофанов, — зато в комиссию стекаются многочисленные предложения по канонизации «сильных личностей связанных с государством — « Ивана Грозного, Григория Распутина, маршала Жукова, «тайного христианина Сталина». О. Георгий с сожалением констатировал, что о новомучениках очень мало знают в России, и «это большая опасность для Церкви».
Отчасти с этим приходится согласиться. Общество в России больно. И диагноз этой болезни – анабиоз. Видимо, за последние десятилетия над исторической памятью нашего народа осуществлялись столь чудовищные эксперименты, что у выжившего поколения срабатывает защитный механизм, заставляющий сегодня легко забыть то, что было еще вчера.
Очевидно, что почитание новомучеников невозможно инициировать сверху. Поддержка тех инициатив, которые исходят от рядовых священнослужителей, общественных организаций и просто граждан, даже на общецерковном уровне, например, проведение ежегодных всероссийских «Царских дней» (как их называют в народе), с Крестным ходом от храма-памятника во имя царственных страстотерпцев на месте «Ипатьевского дома» в Екатеринбурге, до монастыря того же имени на Ганиной яме, не решают этой проблемы.
Традиционная ситуация возникновения культа святого связана с долговременным местным поминовением его, как чтимого усопшего. При этом постепенно обнаруживают себя проявления чудотворной силы почитаемого. Классическим примером такого почитания, завершившегося прославлением, именно мучеников, является в истории Церкви Древней Руси канонизация Свв. князей Бориса и Глеба (их брат Святослав, князь Волынский, также, как и они, стал невинной жертвой Святополка Окаянного, но почитания его не возникло). Аналогичным примером для новейшего времени истории нашей Церкви является многолетнее общенародное совершение молитвенной памяти Императора Николая Александровича и его семьи, завершившееся их прославлением на Юбилейном Архиерейского Соборе 1999 г., вопреки сопротивлению некоторых епископов и светских богословов.
Однако, что касается прославления на том же Соборе более 2500 мучеников и исповедников, то верующие узнали их имена только из Акта канонизации.
Древняя христианская Церковь ясно сознавала все величие подвига своих «свидетелей крови» и хранила память о них, помещая сказания о них в особых сборниках Acta martyrum и Acta sanctorum. Эти акты мучеников часто опирались на документы, в которых приводятся решения римских судебных властей об осуждении на смерть христиан. Известны случаи, когда христиане выкупали эти документы у коррумпированных чиновников и на их основании составляли жития. После того как христианство стало официальной религией Римской империи, был открыт доступ в государственные архивы для ознакомления с этими процессуальными актами. Но не менее часто мученические акты опирались на письма какой-нибудь общины или епископа её к иным общинам или другим каким-либо адресатам о выдающемся случае исповедания и страдания христианина. Так складывалась традиция (предание), т.е. нечто передаваемое из рук в руки.
В эпоху антихристианских гонений ХХ века в России положение Церкви было таково, что поддержание традиции, хранящей память о подвиге мучеников, было очень затруднено.
Конечно, бывала «смерть на миру», как у митрополита Киевского Владимира (Богоявленского), расстрелянного у стен Киево-Печерской Лавры, или архиепископа Воронежского Тихона (Никонорова), повешенного на царских вратах своего кафедрального собора. Бывало и гласное свидетельство веры и правды Божией на открытом суде, как в случае митрополита Петроградского Вениамина (Казанского), и вместе с ним осужденных мучеников. Память о них, как и многих тысячах мучеников и страстотерпцев, пострадавших в 1917-1923 гг. была хранима письменным и устным церковным преданием.
Но когда безбожная власть усовершенствовала свои методы палачества, страдания мучеников, исчислявшихся уже сотнями тысяч и свидетельство их веры происходило безвестно, в застенках и зонах. Да и число людей способных хранить и передавать память о них становилось все меньшим, до ничтожно малой величины.
Христиане эпохи языческих гонений находили возможность обретения мощей своих собратьев ставших мучениками. Бесспорно, наиболее почитаемыми из мучеников Древней Церкви являются те, чьи мощи сохранялись, (как, например мощи Георгия Победоносца в Лидде, Димитрия в Фессалониках, Варвары в Киеве) или места страданий были известны.
Ни могил, ни мощей, ни мест страданий новомучеников Российских ХХ века обрести невозможно, исключая разве, Ганину яму и место, где стоял разрушенный первым президентом РФ «Ипатьевский дом».
Таким образом, субъективная причина – равнодушия к памяти новомучеников — историческое беспамятство, можно даже сказать «манкуртизм», обретенные российским обществом в качестве наследия советского прошлого, равно как и плодов современного либерализма — многолетней работе «независимых» СМИ на понижение культурного и нравственного уровня. Объективные причины – факторы, рассмотренные выше.
Что касается последних, то к ним можно отнести и сложность проблем подготовки материалов к канонизации новомучеников, которым посвящено настоящее сообщение.
Изначально христианское мученичество было свидетельством о Христе в ситуации выбора, перед лицом ненависти мира. Но в ХХ веке чаще всего убивали, не требуя при этом отречения. Поэтому, в случае российских новомучеников, речь не идет о людях, которым предлагали свободу и жизнь в обмен на отречение. В 1920-40-х годах палачам зачастую и в голову не приходило просить жертву от чего-то или кого-то отречься. А жертва порой не имела возможности как-то внятно выразить своё свидетельство о Христе.
Однако материалы следственных дел, которые в большинстве случаев являются единственным источником для подготовки материалов, позволяющих ставить вопрос о представлении к канонизации того или иного лица, зачастую свидетельствуют, что многие оклеветанные, униженные, подвергнутые физическим и моральным истязаниям пастыри и миряне РПЦ отрицали свою вину, не лжесвидетельствовали ни против себя, ни против ближних, ни против Церкви.
В этом нельзя не видеть проявления духовного величия и помощи Божией. Ведь мученик — это не просто мужественный сильный человек. Мученическая кончина – плод той духовной жизни, которую вел христианин до этого, это – плод любви ко Христу и такого смирения, когда христианин, не надеясь на свои силы, уповает лишь на Бога. Тогда только сбывается обетование Спасителя: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; Ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас» (Мф. 10, 19-20). Поэтому непризнание вины, зафиксированное в протоколе допроса обвиняемого, свидетельствует о присутствии Духа Божия в мученике или исповеднике, и здесь невозможна какая-то случайность или фальсификация.
Впрочем, и образы признания вины могут быть различными. Так в деле настоятеля храма во имя свв. мчч. Флора и Лавра ст. Великокняжеской священника Ильи Викторовича Попова есть протокол его допроса. Там содержатся следующие вопросы и ответы: «Вопрос: Следствию известно, что вы после закрытия церкви в ст. Пролетарской систематически занимались распространением пораженческих слухов против СССР.
Ответ: Никаких пораженческих слухов я не распространял …
Вопрос: Следствию известно, что вы в 1936 г. на базарной площади группе граждан высказывали о поражении СССР и восстановлении старого строя..
Ответ: Да, этот случай я помню. Но я говорил не о поражении СССР, а только сказал, что Япония и Германия воюют, значит и мы скоро воевать будем, и кроме этого, я помню, что сказал о том, что скоро вернут наши церкви, об этом говорит проект новой конституции…
Вопрос: Следствию известно, что вы с момента закрытия церкви общественно-полезным трудом не занимаетесь, а средства к существованию добываете исключительно обманным путём с граждан, устраивая всевозможные обряды. Подтверждаете ли вы это?
Ответ: да, с момента закрытия церкви я действительно совершал нелегальные религиозные обряды, как-то крещения детей, похороны, а также ходил по дворам и совершал молитвы, за что получал известную плату».
Как видим, все, что признал священник, это то, что он выполнял свой пастырский долг, хотя по советским законам это было «нелегальной деятельностью». И вот, обвинительное заключение гласит: «Попов, на протяжении большого периода времени, систематически занимается распространением пораженческих слухов против СССР… Кроме того, Попов после закрытия церкви общественно-полезным трудом не занимается, а средства к существованию добывает исключительно обманным путём, с граждан, путём совершения нелегальных религиозных обрядов. Попов в предъявленном ему обвинении виновным себя полностью признал».
Что касается показаний свидетелей, то их можно разделить на 3 основных группы:
1. Показания «штатных» свидетелей, по-русски — стукачей которые состояли на службе в НКВД и получали плату за свою работу. Их показания имеют минимальную степень достоверности. Они зачастую даже не знали тех, о ком свидетельствовали, просто подписывая то, что от них требовалось.
2. Показания «свидетелей по должности» (председатель колхоза, председатель сельсовета) весьма тенденциозны, так как они тоже выполняли заказ органов НКВД, но вместе с тем эти показания могут нести и какую-то объективно правдивую информацию).
3. «Независимые свидетели» (соседи, сослуживцы) – это очень разные люди с различным образом поведения. Некоторые пытались соотнести свои показания с требованиями властей, другие говорили правду.
Вторым, и не менее важным источником при составлении жития может стать устное предание, которое во все времена было наиболее существенным источником для истории Церкви: его наличие и достоверность были всегда важны для членов Церкви, не заинтересованных даже в самом незначительном его искажении.
Особое значение устное предание приобретает при составлении житий мучеников, пострадавших во время Гражданской войны, когда «зачистка» Красного террора прошла по Донской земле трижды — в начале 1918 г., в начале 1919 г., и в начале 1920 г.. Ранние гонения почти не оставили нам письменных источников, т.к. следствие в те годы практически не велось. В отдельных случаях сохранились только ордер на арест и приговор к расстрелу, а порой нет и этого. Поэтому воспоминания очевидцев становятся единственным источником для прославления этих святых.
И последний вопрос, который хотелось бы поднять в этом докладе – это вопрос жанра в современной агиографии. Собственно могут быть избраны два жанра: первый – это «проложный», когда агиограф следует традициям древних мученических актов, излагает только события жизни святого как они есть, и второй – «публицистический», схожий с житиями более позднего времени, когда автор пытается самостоятельно осмыслить события, дать им свою оценку, а при недостатке фактов решается делать свои предположения.
Сейчас, после разрыва в церковном предании, вызванном гонениями XX века, перед нами стоит вопрос: к каким традициям в агиографии мы должны вернуться? Очевидно, что при выборе нужно руководствоваться сотериологическим принципом. Ведь, в конечном счете, жития пишутся именно для того, чтобы помочь христианам в деле спасения, дать назидательный пример, вдохновить на подвиг.
Исходя из этого принципа, можно сделать вывод о том, что в наши дни правильнее обратиться к историческому, «проложному» образцу, поскольку:
1. Именно так первоначально были составлены жития древних мучеников, а подавляющая часть современных житий – мученические.
2. Особенности восприятия современного человека таковы, что информационный текст, основанный на фактах, легче усваивается умом и даже сердцем, чем благочестивая риторика, а искусственное подражание стилю другой эпохи выглядит как лукавство.
3. При «проложном» изложении личность писателя как бы скрыта от читателей, агиограф только собирает факты и излагает их наподобие летописца. При авторском подходе в житии присутствуют размышления автора, отражающие его духовное устроение, и если в этом устроении не все благополучно, есть опасность заразить своими духовными недугами многочисленных читателей.
В завершение представляется важным привести слова доклада Высокопреосвященнйшего Меркурия, Митрополита Ростовского и Новочеркасскго, Главы Донской Митрополии на пленарном заседании XVII Свято-Димитриевских Образовательных чтений, посвященные именно этой теме: «Прошедший XX век явил нам целый сонм святых жен и мужей, которые личным примером исповедничества и мученичества засвидетельствовали о своей верности Богу и святости жизни. На прошедшем Архиерейском Соборе в феврале 2011 года был принят документ «О мерах по сохранению памяти новомучеников, исповедников и всех невинно от богоборцев в годы гонений пострадавших». Сегодня представляются актуальными для подготовки к канонизации материалы дел: протоиерея Иоанна Домовского, священноновомучеников Илии Попова, Константина Верецкого, Иоанна Талантова, а также священноисповедника Александра Попова. Память тех, кто был верен Христу как в жизни, так и в смерти, является невидимым, но реальным подспорьем всем тем благим переменам, в которых нуждается наше современное общество».
Автор — архимандрит Никон (Лысенко)