Мне бы сегодня хотелось с вами поговорить на тему о приближающемсяНовом Годе. О празднике, по поводу которого сегодня очень много спорят.

Не так давно, в прошлый четверг, на Епархиальном собрании Святейшему Патриарху был задан вопрос, вопрос, в котором отчасти содержался уже ответ: можно ли совершать Новогодний молебен 31 декабря перед гражданским Новым годом. Вы знаете, такой вопрос никогда ни у кого прежде не возникал, потому что во всех храмах Москвы уже не первое десятилетие вечером 31 декабря всегда совершается Новогодний молебен.

Всегда прихожане, кто может, собираются, совершается вечерня, после этого молебен с Акафистом чтимой иконе, святому храма, чтимому в данном храме святому. Так или иначе, это обычай, которому православные христиане Москвы следуют уже не первое десятилетие и который все как‑то очень ценят и любят. Святейший Патриарх сказал: «Сегодня какое число? 21 декабря? Мы по какому календарю живем, по новому? Почему же не совершать этот молебен?»

И, тем не менее, я постоянно слышу и по радио, и в газетах это обнаруживаю, и от людей слышу, что встречать Новый год грех, что Новый год – это языческий праздник…

Что касается Нового года, то у разных народов и в разных религиях есть десятки разных вариантов Нового года. В конце сентября празднуют Новый год иудеи, в феврале – начале марта вьетнамцы, китайцы, японцы. Есть мусульманский Новый год, есть Новый год нашей византийской церкви – это 14 сентября по новому стилю, начало индикта. Я думаю, что у каждой традиции местной есть наверняка, если подумать, какой‑то свой собственный Новый год.

Но вот это вот гражданское новолетие, которое наступает с 31 декабря в ночь на 1 января, его отмечают все. Все мы без исключения с утра 1 января начинаем уже писать не 1995 год, а 1996 год, то есть для всех нас вне зависимости от того, веруем ли мы в Бога или не веруем, вне зависимости от того, к какой конфессии, деноминации мы принадлежим, к какой религии мы принадлежим, вне зависимости от этого мы все, все человечество в целом, все сыны Адама делаем этот шаг именно в ночь с 31 декабря на 1 января.

Иными словами, этот гражданский Новый год какой‑то удивительный праздник, объединяющий всех. Объединяющий всех христиан и нехристиан, верующих и неверующих, на основе добра, на основе личной открытости друг другу. Это праздник, у которого нет никакого политического подтекста. Потому что у любого другого праздника, государственного, общественного, религиозного, есть какой‑то текст или подтекст. Разумеется, не всем просто праздновать Рождество Христово, потому, что среди нас есть не только верующие, но и неверующие.

Разумеется, не всем просто праздновать и другие церковные праздники, по той причине, что кто‑то к ним не привык, кто‑то их отрицает, для кого‑то они просто ни о чем сегодня не говорят. А Новый год – это праздник, который объединяет всех, и, повторяю, без какого бы то ни было текста или подтекста.

У Нового года нет никакого привкуса, это праздник, который удивительным образом объединяет всех людей, Новый год – это праздник, когда каждому из нас хочется улыбнуться навстречу каждому, и даже недоброжелатели, даже враги в это день пытаются улыбнуться друг другу, и во многих случаях это получается. Поэтому я очень люблю этот праздник. Для меня всегда очень дорог Новый год. Именно потому, что в это день недруг в силах улыбнуться своему недругу.

Так повелось, что Новый год и в нашей стране, и во многих других странах связан с Дедом Морозом, по поводу которого ничего определенного мы, советские люди или постсоветские люди, сказать не можем, но которого все‑таки на Западе до сих пор называют Санта–Клаусом. А если слово Санта–Клаус перевести на русский язык, то получится Святитель Николай. Иными словами, Дед Мороз – это Святитель Николай, который приходит для того, чтобы принести свои подарочки детям и взрослым. Поэтому Новый год, в какой‑то мере, еще и праздник Святителя Николая.

Все дети любят Деда Мороза, только они не знают, что Дед Мороз – это какая‑то память о нашем замечательном, радостном, мудром, добром и скромном Святом. О Святом, который в данном случае даже скрывается под каким‑то неопределенным именем Деда Мороза, но о Святом, память которого не смогли выкорчевать даже большевики, потому что без Деда Мороза какой же Новый год, без него Нового года не бывает!

Простим тем, кто изображает Деда Мороза, их легкое дурачество, потому что я уверен, что Святитель им это давно простил и простит. Святитель слишком любил своих чад духовных в Мирах Ликийских и слишком любит всех нас без исключения, чтобы обижаться на то, что его не слишком почтительно изображают. Да и потом, изображают не его, а какое‑то воспоминание о нем, какую‑то тень его, потому в этом дурного ничего нет.

Это праздник не только добра, это праздник не только улыбки нашей, но это праздник действительно маленького, тайного, ненавязчивого дара друг другу. Мы приходим на работу, кто в свою школу, кто в поликлинику, кто на завод, в бюро, в офис, в редакцию, куда угодно, где только мы не работаем, в храм, после Нового года, 2 или 3 числа, и обнаруживаем на столе записку и какой‑нибудь маленький–маленький подарок.

Иногда мы понимаем, от кого, иногда не понимаем от кого, но почти все переживают этот момент, когда обнаруживают свой маленький новогодний подарок. Знак нашей расположенности друг к другу, знак нашей открытости друг к другу и ничего языческого в этом празднике я, родные мои, не вижу.

Я бы сказал скорее так: это скрыто христианский праздник. Это праздник, в дни которого к христианству, к православию прикасаются даже неверующие люди. Это праздник, который дает нам возможность, даже тем из нас, кто по каким‑то причинам в Бога не верует и Бога не чувствует, дает нам возможности прорыва к Богу, дает нам возможности ощутить, пусть на мгновение, Его присутствие в нашей жизни. Поэтому мне кажется, не стоит отказываться от этого праздника.

Это праздник, который примиряет между собой семьи, поколения, верующих и неверующих. Это праздник, когда за столом собираются разных поколений члены одной семьи, разных убеждений, и как‑то не хочется в этот день говорить о том, что нас разделяет, потому что открывается, непременно открывается что‑то такое, что нас объединяет.

Действительно, и это очень хорошо, и Слава Богу, что так. Потому что уж слишком много в мире нашем разделения, слишком много в мире нашем такого, что нас отталкивает друг от друга. Поэтому я очень дорожу этими днями, днями, которые так светло и чисто объединяют людей в одно единое целое и заставляют нас вспомнить, что все мы от Адама, что все мы дети одной семьи. Поэтому, повторяю, здесь нет ничего языческого.

Другое дело, конечно, что любой праздник, и Рождество Христово, и Святую Пасху, и любой другой праздник, престольный в данном городе, или в данной деревне или на данной улице, можно превратить в языческий праздник. Неумеренной едой, пьянством, разгулом, шумом, плясками и пением, можно все, что угодно, превратить в языческое безобразие. Но ведь и Новый год можно встретить как‑то радостно, по–доброму и не очень громогласно. И совсем не обязательно смотреть телевизионную программу до трех–четырех–пяти часов утра, никто нас не заставляет это делать, никто нас не обязывает это делать. Поэтому не нужно этому подчиняться. Тем более, что это действительно незачем.

Так что, мне кажется, что мы должны 31 декабря, по возможности, прийти в наши приходские храмы, для того, чтобы участвовать в новогоднем молебне, а после молебна встретить с нашими близкими, с нашими родными Новый год. И, разумеется, в первую очередь, этот праздник касается тех, в чьих семьях есть какое‑то разделение, в чьих семьях одни верят в Бога, другие не верят, в чьих семьях одни голосовали на выборах за одну партию, а другие – за ей противоположную, в чьих семьях есть какая‑то напряженность в отношениях друг с другом. Вот для этих семей Новый год – это всегда удивительный шанс, потому что мы вспоминаем о том, что нас объединяет, а не о том, что нас разделяет.

Кроме того, все мы с вами, верующие и неверующие, миряне и духовные лица, монахи и схимонахи, все мы были маленькими детьми. И все мы, без исключения, включая тех, кто сегодня мечет громы и молнии по поводу Нового года…, все мы радовались некогда этому празднику, все мы ждали его с нетерпением…. И поэтому давайте новогодним вечером вспомним о нашем детстве, вспомним об ушедших наших родных, бабушках и прабабушках, дедушках и прадедушках, о друзьях нашего детства, о наших одноклассниках и соседях, вспомним обо всех тех людях, с которыми нас некогда связывала жизнь. И с которыми нам было радостно и приятно общаться предновогодним вечером и утром 1 января.

Повторяю, родные мои, очень большой духовный, именно духовный опыт нам может дать новогодний вечер. Потому что если мы хотя бы вспомним о детской нашей радости, связанной с елкой, с подарками, со встречей Нового года, Господь непременно коснется наших сердец в этот вечер. Потому что когда мы были детьми, мы, может быть, о Боге ничего не знали. Многие из нас росли в таких семьях, где о Боге никто ничего не говорил. Если бабушки и дедушки что‑то о Боге знали, то умалчивали по разным причинам, и ничего об этом детям не говорили. Но мы, не зная в эти годы, в годы нашего раннего детства, не зная о Боге, мы знали Бога, мы чувствовали Его, Господа нашего, нашими неиспорченными сердцами.

Ведь это – и про нас тоже, и про наши детские годы, говорит Господь, что тех, т. е. младенцев, есть Царствие Небесное. Мы были близки в те годы, когда нам было четыре года, пять, шесть лет, семь, даже восемь, мы были близки к Господу, даже ничего не зная о Нем, даже не зная Его по имени, даже не догадываясь, что Он есть, мы чувствовали Его присутствие в нашей жизни.

И если мы с вами обратимся к сокровищнице нашей памяти, каждый и каждая, то мы, без всякого сомнения, вспомним, как в детские годы, именно новогодним вечером, касался нас с вами Господь, касалась нас Его любящая рука, чувствовали мы Его присутствие, хотя многие из нас не догадывались, что это Он. Вспомним запах новогодней елки, потому что через этот запах в наше сердце вернется воспоминание о детстве.

Повторяю, о том единственном празднике, который был у советских людей, потому что о праздниках церковных многие люди даже просто не знали. Я как‑то лет пять тому назад ехал в поезде из Москвы в Ригу, и женщина, которая была со мной в одном купе, сказала: «Я только в этом году узнала, что 19 января – это Крещение». А женщине было лет шестьдесят. Так вот, о праздниках церковных мы просто не знали, к праздникам советским мы относились сложно, по–разному, и они нас, нет, не объединяли, во всяком случае.

А Новый год нас всех объединил. Праздник распахнутого сердца друг по отношению к другу. А там, где сердце распахнуто, там Господь рядом. Поэтому я настаиваю, родные мои, именно на серьезнейшем религиозном христианском смысле новогоднего праздника. Я на этом стою, и буду стоять. Я считаю, что мы должны быть все этому дню по–настоящему благодарны.

Из книги «Статьи и речи», М., 1994